XVI. Второй приезд Гоголя в Москву. - Еще большая перемена в нем. - Чтение "Мертвых душ". - Статья "Рим". - Грустное письмо к М.А. Максимовичу. - Мрачно-шутливое письмо к ученице. - Беспокойства и переписка по случаю издания "Мертвых душ". - Гоголь определяет сам себя, как писателя. -

Вы помните,
Вы всё, конечно, помните,
Как я стоял,
Приблизившись к стене,
Взволновано ходили вы по комнате
И что-то резкое
В лицо бросали мне.

Вы говорили:
Нам пора расстаться,
Что вас измучила
Моя шальная жизнь,
Что вам пора за дело приниматься,
А мой удел -
Катиться дальше вниз.

Любимая!
Меня вы не любили.
Не знали вы, что в сонмище людском
Я был, как лошадь, загнанная в мыле,
Пришпоренная смелым ездоком.

Не знали вы,
Что я в сплошном дыму,
В развороченном бурей быте
С того и мучаюсь, что не пойму -
Куда несёт нас рок событий.

Лицом к лицу
Лица не увидать.
Большое видится на расстояньи.
Когда кипит морская гладь,
Корабль в плачевном состояньи.

Земля - корабль!
Но кто-то вдруг
За новой жизнью, новой славой
В прямую гущу бурь и вьюг
Ее направил величаво.

Ну кто ж из нас на палубе большой
Не падал, не блевал и не ругался?
Их мало, с опытной душой,
Кто крепким в качке оставался.

Тогда и я
Под дикий шум,
Но зрело знающий работу,
Спустился в корабельный трюм,
Чтоб не смотреть людскую рвоту.
Тот трюм был -
Русским кабаком.
И я склонился над стаканом,
Чтоб не страдая ни о ком,
Себя сгубить,
В угаре пьяном.

Любимая!
Я мучил вас,
У вас была тоска
В глазах усталых:
Что я пред вами напоказ
Себя растрачивал в скандалах.

Но вы не знали,
Что в сплошном дыму,
В развороченном бурей быте
С того и мучаюсь,
Что не пойму,
Куда несёт нас рок событий…

. . . . . . . . . .

Теперь года прошли,
Я в возрасте ином.
И чувствую и мыслю по-иному.
И говорю за праздничным вином:
Хвала и слава рулевому!

Сегодня я
В ударе нежных чувств.
Я вспомнил вашу грустную усталость.
И вот теперь
Я сообщить вам мчусь,
Каков я был
И что со мною сталось!

Любимая!
Сказать приятно мне:
Я избежал паденья с кручи.
Теперь в Советской стороне
Я самый яростный попутчик.

Я стал не тем,
Кем был тогда.
Не мучил бы я вас,
Как это было раньше.
За знамя вольности
И светлого труда
Готов идти хоть до Ла-Манша.

Простите мне…
Я знаю: вы не та -
Живёте вы
С серьёзным, умным мужем;
Что не нужна вам наша маета,
И сам я вам
Ни капельки не нужен.

Живите так,
Как вас ведёт звезда,
Под кущей обновленной сени.
С приветствием,
Вас помнящий всегда
Знакомый ваш
‎Сергей Есенин.

Примечания

Автограф неизвестен. Рукопись Есенина, которая являлась первоисточником публикации в З. Вост., была, по-видимому, утрачена в 1926-1927 гг. (об этом см. в комментарии к «Руси бесприютной» - с. 413 наст. тома).

Печатается по наб. экз. (вырезка из Стр. сов.) с уточнением ст. 41 («Незрело знающий работу» вместо «Но зрело знающий работу») по другим экземплярам Стр. сов. {В наборе, с которого тиражировалась Стр. сов., буква "е" имела дефект, в результате чего ее отпечаток на бумаге нередко можно было принять за "о". Поэтому в ряде экземпляров Стр. сов. (в том числе и в использованном как наб. экз.) в ст. 41 "Письма к женщине" слова "Не зрело" выглядят как "Но зрело". Это последнее начертание было воспроизведено по наб. экз. в Собр. ст., 2, с. 133, а затем - в большинстве книг Есенина, выпущенных в 1926-1990-х гг. Исключением стали некоторые издания, подготовленные С.П.Кошечкиным (начиная с кн.: Есенин С. Плеск голубого ливня. М., 1975). Печатая ст. 41 со словом "незрело", С.П.Кошечкин опирался прежде всего на суждение Н.К.Вержбицкого, бывшего в 1924 году сотрудником "Зари Востока" и имевшего отношение к первой публикации "Письма к женщине" (см. кн. Н.Вержбицкого "Встречи с Есениным: Воспоминания", Тбилиси, 1961, с. 101). Отчетливый текст ст. 41 с "не зрело" см., например, в одном из экземпляров Стр. сов., имеющемся в книгохранилище Российской государственной библиотеки (шифр Z 73/220)} и всем остальным источникам. Датируется по Собр. ст., 2.

В письме от 20 декабря 1924 года Есенин спрашивал Г.А.Бениславскую: «Как Вам нравится „Письмо к женщине?“» Ее ответ содержался во встречном письме от 25 декабря: „Письмо к женщине“ - я с ума сошла от него. И до сих пор брежу им - до чего хорошее оно!» (Письма, 262). 27 декабря 1924 года она вновь писала: «А „Письмо к женщине“ - до сих пор под этим впечатлением хожу. Перечитываю и не могу насытиться» (Письма, 264).

Печатные отклики на «Письмо к женщине» были немногочисленны. Анонимный рецензент Р. сов. усмотрел в нем (а также в «Письме от матери»), лишь «риторические объяснения» («Красная газета», веч. вып., Л., 1925, 28 июля, № 185; вырезка - Тетр. ГЛМ), тогда как В.А.Красильников назвал «Письмо...» «автобиографической исповедью» (журн. «Книгоноша», М., 1925, № 26, 31 июля, с. 17). О «яростном попутничестве» поэта высказалось несколько критиков. Если В.Липковский писал, что «в эпоху диктатуры пролетариата, яростной борьбы за полную победу на идеологическом фронте опасно оставаться только попутчиком, хотя бы и „яростным“» (З. Вост., 1925, 20 февраля, № 809; вырезка - Тетр. ГЛМ), то И.Т.Филиппов (журн. «Лава», Ростов-на-Дону, 1925, № 2/3, август, (на обл.: июль-август), с. 73) и А.Я.Цинговатов отнеслись к этому высказыванию Есенина с сочувствием. Последний предварил слова Есенина о себе как «яростном попутчике» таким рассуждением: «Признаниями советской действительности в 1924 году никого не удивишь,- и все же есенинское „признание“ имеет свое социальное значение: ведь Есенин - поэт того поколения крестьянской середняцкой молодежи, которое врасплох было захвачено революцией, было выбито из колеи, колебалось между зелеными и красными, между махновщиной и большевизмом, металось между кулачеством и беднотой, выявляя свою неустойчивую двуликую природу, а теперь, вступив в зрелый возраст <...>, поуспокоилось, поодумалось, стало на путь попутчества и сотрудничества, с рвением окончательно прозревшего» (журн. «Комсомолия», М., 1925, № 7, октябрь, с. 61).

В.Липковский обратил внимание на музыкальность многих стихов, помещенных в Стр. сов.; в частности, по поводу «Письма к женщине» он писал: «...графическим начертанием стихов он <Есенин> подчеркивает их мелодическую сущность, любезно указывая своему читателю, где он должен сделать паузу, любезно руководя его интонацией <приведены начальные семь строк „Письма...“>» (З. Вост., 1925, 20 февраля, № 809; вырезка - Тетр. ГЛМ).

Выступая на вечере, посвященном Есенину, Мейерхольду, Луначарскому (Москва, Центральный дом актера, декабрь 1967 г.), Е.А.Есенина свидетельствовала, что адресатом «Письма к женщине» - бывшая жена поэта, З.Н.Райх (запись выступления - в архиве Ю.Л.Прокушева). Зинаида Николаевна Райх (1894-1939) в 1924 году была актрисой Государственного театра им. Вс. Мейерхольда (ГосТИМ) и женой его руководителя.

Варианты

Письмо к женщине

Вы помните,
Вы всё, конечно, помните,
Как я стоял,
Приблизившись к стене,
Взволнованно ходили вы по комнате
И что-то резкое
В лицо бросали мне.
Вы говорили:
Нам пора расстаться,
Что вас измучила
Моя шальная жизнь,
Что вам пора за дело приниматься,
А мой удел -
Катиться дальше, вниз.
Любимая!
Меня вы не любили.
Не знали вы, что в сонмище людском
Я был как лошадь, загнанная в мыле,
Пришпоренная смелым ездоком.
Не знали вы,
Что я в сплошном дыму,
В развороченном бурей быте
С того и мучаюсь, что не пойму -
Куда несет нас рок событий.
Лицом к лицу
Лица не увидать.
Большое видится на расстоянье.
Когда кипит морская гладь -
Корабль в плачевном состоянье.
Земля - корабль!
Но кто-то вдруг
За новой жизнью, новой славой
В прямую гущу бурь и вьюг
Ее направил величаво.
Ну кто ж из нас на палубе большой
Не падал, не блевал и не ругался?
Их мало, с опытной душой,
Кто крепким в качке оставался.
Тогда и я,
Под дикий шум,
Но зрело знающий работу,
Спустился в корабельный трюм,
Чтоб не смотреть людскую рвоту.
Тот трюм был -
Русским кабаком.
И я склонился над стаканом,
Чтоб, не страдая ни о ком,
Себя сгубить
В угаре пьяном.
Любимая!
Я мучил вас,
У вас была тоска
В глазах усталых:
Что я пред вами напоказ
Себя растрачивал в скандалах.
Но вы не знали,
Что в сплошном дыму,
В развороченном бурей быте
С того и мучаюсь,
Что не пойму,
Куда несет нас рок событий...
Теперь года прошли.
Я в возрасте ином.
И чувствую и мыслю по-иному.
И говорю за праздничным вином:
Хвала и слава рулевому!
Сегодня я
В ударе нежных чувств.
Я вспомнил вашу грустную усталость.
И вот теперь
Я сообщить вам мчусь,
Каков я был,
И что со мною сталось!
Любимая!
Сказать приятно мне:
Я избежал паденья с кручи.
Теперь в Советской стороне
Я самый яростный попутчик.
Я стал не тем,
Кем был тогда.
Не мучил бы я вас,
Как это было раньше.
За знамя вольности
И светлого труда
Готов идти хоть до Ла-Манша.
Простите мне...
Я знаю: вы не та -
Живете вы
С серьезным, умным мужем;
Что не нужна вам наша маета,
И сам я вам
Ни капельки не нужен.
Живите так,
Как вас ведет звезда,
Под кущей обновленной сени.
С приветствием,
Вас помнящий всегда
Знакомый ваш
Сергей Есенин.

Анализ стихотворения Есенина «Письмо к женщине»

В жизни Сергея Есенина было множество женщин, однако далеко не ко всем он испытывал теплые и нежные чувства. Среди них – Зинаида Райх, первая супруга поэта, которую он бросил ради своего нового увлечения. Примечательно, что Есенин расстался с этой женщиной в тот момент, когда она ожидала второго ребенка. Впоследствии поэт раскаивался в своем поступке и даже взял на себя обязательства финансово обеспечивать бывшую супругу и двух детей.

В 1922 году Зинаида Райх повторно выходит замуж за режиссера Всеволода Мейерхольда, который вскоре усыновляет детей Есенина. Однако поэт не может себе простить того, как поступил со своей супругой. В 1924 году он посвящает ей стихотворение-покаяние под названием «Письмо к женщине», в котором просит у бывшей жены прощение. Примечательно, что из контекста этого произведения следует, будто бы именно Зинаида Райх настояла на разрыве отношений с Есениным, хотя после развода с поэтом она вынуждена была некоторое время лечиться в клинике для душевнобольных, так как расторжение брака стало для нее настоящим крахом. Впрочем, знакомые этой пары утверждали, что уже в тот момент Райх умело пользовалась своими актерскими способностями, разыгрывая сцены, одну из которых и описывает в своем стихотворении поэт. «Вы говорили: нам пора расстаться, что вас измучила моя шальная жизнь», - отмечает Есенин. И, судя по всему, именно подобные фразы укрепили его в намерении развестись. Кроме этого, по воспоминаниям очевидцев, поэт не мог простить свое избраннице давний обман: Райх солгала, что до свадьбы у нее не было мужчины, и подобное лукавство стало первым шагом к разрыву отношений. Есенин не терзался ревностью, хотя и признавался, что ему было больно узнать правду. Однако постоянно задавался вопросом, зачем же эта женщина скрыла правду. Поэтому неудивительно, что в стихотворном послании к ней звучит следующая фраза: «Любимая! Меня вы не любили». Она не является случайной, потому что слово любовь является для поэта синонимом доверия, которого не было между ним и Зинаидой Райх. В этих словах нет упрека, а присутствует лишь горечь от разочарования, так как Есенин только теперь осознает, что связал свою жизнь с совершенно чужим для него человеком. Он действительно пытался строить семью и рассчитывал на то, что она станет для него надежным убежищем от житейских невзгод, Но, по словам поэта, оказалось, что он «был, как лошадь, загнанная в мыле, пришпоренная смелым ездоком».

Понимая, что его семейная жизнь рушится, поэт был уверен, что «корабль в плачевном состоянии» и скоро пойдет ко дну. Под морским судном он подразумевает себя самого, отмечая, что пьяные скандалы и дебоши являются следствием неудачного брака. Его будущее предрешено Зинаидой Райх, которая пророчит поэту смерть в пьяном угаре. Но этого не происходит, и спустя годы Есенин в стихотворении хочет рассказать бывшей супруге, каким он стал на самом деле. «Сказать приятно мне: я избежал паденья с кручи», - отмечает поэт, подчеркивая при этом, что стал совершенно другим человеком. Со своими нынешними взглядами на жизнь автор чувствует, что уже вряд ли стал бы мучить эту женщину изменами и упреками. Да и сама Зинаида Райх изменилась, о чем Есенин говорит открыто: «Не нужна вам наша маета и сам я вам ни капельки не нужен». Но поэт не держит зла на эту женщину, которая нашла свое счастье в жизни. Он прощает ей и обиды, и ложь, и презрение, подчеркивая, что судьба развела их в разные стороны. И в этом не следует никого винить, так как у каждого из них – свой путь, свои цели и свое будущее, в котором они никогда уже не смогут быть вместе.